09.10.2014 Свежее интервью Хью Джекмана для сайта Vulture | |
| Хью Джекман рассказывает о «Реке», Зумбе и своем Ice Bucket Challenge. Свежее интервью Хью. Для всего мира, он – Росомаха; для нью-йоркцев, он всегда будет поющей, танцующей, ослепительной музыкальной звездой из «Парнишки из страны Оз» и его шоу одного актера «Возвращение на Бродвей». Этой осенью однако, он выступит в более сдержанной театральной роли , играя персонажа известного как Человек в «Реке», напряженной одноактной пьесе (о рыбалке с помощью искусственной мухи) писателя Джеза Баттерворфа (автора «Иерусалима»). Он поговорил с Vulture прямо со съемочной площадки «Пэна». Журналистка: - Я только что посмотрела, как ты делаешь Ice Bucket Challenge вместе со всей съемочной группой «Пэна». Это произошло посередине пустого поля и выглядело очень драматично. Хью: - Да. Очень холодное поле, смею вам сказать. Руни Мара почти посинела, я думаю. Мы снимали в Кардингтоне, что в Бэдфорде на севере Лондона. Журналистка: - Я должна начать с сообщения, что один раз мы вместе танцевали Зумбу. Хью: - Ты шутишь верно? О, да, точно, в Эквиноксе в Гринвиче, в Вест Вилладж. Да! Моя жена танцевала, и я сидел на одном из кардиотренажеров и думал о том: «Почему я просто сижу на этой штуке?», я встал и присоединился к занятию и это оказался действительно весело. Журналистка: - Ты был полон энтузиазма. Хью: - Да, брось! Это Зумба! Ты не можешь танцевать ее наполовину. Делай это с энтузиазмом или проваливай, не так ли? Журналистка:- Ну, люди действительно сходят с ума, когда ты поешь и танцуешь. Когда ты делаешь что-то наподобие «Возвращение на Бродвей», получающее огромную реакцию, заставляет ли это тебе хотеть сделать что-то противоположное, как эта пьеса, следующим? Хью: - Я не знаю, так ли именно я думаю. Конечно, в общем и целом, я скучаю по театру и хочу возвращаться к нему снова, но странным образом я наслаждаюсь кино и актерством все больше и больше на данный момент. Есть пик, когда мюзикл идет, когда ты на сцене поешь перед толпой, звучат аплодисменты, возникает эмоциональный отклик. Наркотик подобного рода, сотканный из энтузиазма зрителей, это то, с чем я с неохотой расстанусь. Но я думаю, что сейчас мной больше движет желание заниматься новым материалом. Я радуюсь возможности пойти и увидеть спектакль или мюзикл, о которых я ничего не знаю – как я увидел Fun Home недавно и был просто восхищен. Я люблю, когда старые спектакли возобновляются, но это так сложно перестать сравнивать разные версии. Есть огромная радость в освоении всего нового. Журналистка: - Почему ты думаешь, актерство стало приносить тебе больше удовольствия в последнее время? Хью: - Столько вещей случилось со мной – например, для меня было большим шоком в первый раз выступить с мюзиклом в Австралии, потому что учился я на актера. Я думал, что моя дорога лежит в театр. А потом были фильмы и это было «Хорошо, ладно, я такого не ожидал». Но я думаю, занимаясь всем этим 15 или 20 лет на данный момент, постоянно практикуясь, может быть я стал чувствовать себя немного увереннее, чем я изначально был. Не чрезмерно уверенным, не волнуйтесь. Но достаточно уверенным чтобы быть готовым к новым вызовам и не чувствовать себя перегруженным. Может быть, это одна из вещей, который осознаешь в середине жизни, понимая, да, есть это великолепная пьеса в Нью-Йорке, почему бы не добиться максимума в ней. Я просто ощущаю удивительный баланс между сложностью некоторых вещей и получения удовольствия от участия в них. Хью Джекман у бродвейского театра 7 октября 2014 года  Журналистка: - Это так странно думать о временах, когда мюзиклы не были твоим полем деятельности. Я представляю людей, стучащих в твои двери и умоляющих поучаствовать в мюзикле. Хью: - Для меня это тоже весьма странно. Я всегда вспоминаю о своем первом учителя пения, к которому меня отправил мой агент, Мартине Крофте. Было прослушивание для «Красавицы и чудовища» на которое она хотела меня заставить пойти и я сказал «Нет, Пенни, я актер» и она ответила «Сходи на встречу с Мартином Крофтом, он певец исполнитель, он сейчас в «Отверженных». Так что я пошел на встречу с ним и мы спели, и он сказал мне «Ты поешь странным образом… ты поешь отлично от того как ты говоришь. Какую музыку ты слушаешь?». И он сказал, «Это звучит так, как будто ты просто копируешь то, что слышишь по радио». Мы занимались еще три недели, и я все больше расстраивался, в конце концов, он сказал «Пой вот так» и я подумал «Хорошо, я просто скопирую его». И он сказал: «Вау, что это было? Замечательно! На прослушивание просто копируй меня!». Поэтому каждый раз, когда мы занимались, он пел песню и потом мы работали над ней. Это было так, как будто ты притворяешься кем-то, вот и все, и я с трудом прошел это прослушивание. К счастью, сначала я читал свои реплики. И я думаю, они просто не нашли никого лучше и мне кажется, что я единственный актер в истории, у которого в контракте был пункт о уроках вокала каждую неделю – меня наняли с условием, что мой голос станет лучше. И действительно моя способность имитировать становилась все лучше и лучше. И смешно слышать сейчас «О, все хотят видеть тебя в мюзиклах». Если бы Мартин Крофт мог только это услышать! Журналистка: -Ты до сих пор регулярно занимаешься вокалом? Хью: - Конечно. Участвуя в мюзиклах, я начал искренне наслаждаться пением на публике около четырех или пяти лет назад. Я думаю, что у меня заняло около десяти лет, чтобы преодолеть чувство, что я просто копирую Мартина Крофта или что я не больше чем подделка. Больше чем что-либо, я выучил, что пение это что-то более естественное, чем обычно думается, и что я просто должен был понять, как именно мне стоит это делать. Журналистка: - Как прошла твоя встреча с Джезом Баттеруортом? Он – это странная комбинация мрачного драматурга, который к тому же еще пишет сценарии к фильмам-блокбастерам. Хью: - Джез скорее… он ведет себя так «О, спасибо огромное за приглашение на ланч». И я такой «Эй, это ты написал это невероятную пьесу!». Одним из вопросов, которых я первым делом задал ему, был о том, что мотивировало его написать эту историю – потому что она меня очень глубоко задела эмоционально, что случается не всегда. И он сказал, что хотел добиться мурашек по коже. Эта таинственность, когда ты понятия не имеешь, что случиться дальше, когда ты не уверен, куда повернут актер или писатель и когда от этого у тебя бегут мурашки по коже. Но я просто обожаю его детскость, которая заключается в том, что он очень любопытен и очень скромен. Журналистка: -Ты видел «Иерусалим»? Хью: - Я думаю, это было просто экстраординарно. И снова, это был тот редкий опыт, когда ты понятия не имеешь, что ожидать и вау, ты – поражен и восхищен. У меня есть предчувствие, что вероятно этот спектакль будет таким же. Хотя они конечно очень разные. Я думаю, он намеренно хотел написать что-то другое; наш короче, около 89 минут. В «Иерусалиме», Рустер это напыщенный героический персонаж. У нас же это больше похоже на камерную музыку; более утонченно, с поэтической гранью, хотя мне кажется и в «Иерусалиме» это тоже есть. Любовь к поэзии очевидно у Джеза в крови. Но это сочетается с его любовью к рыбалке! Это та область, о которой я ничего не знаю, и я узнаю много нового о рыбалке с искусственной наживкой. Хью Джекман с актерским составом пьесы "Река" на рыбалке  Журналистка: - Я как раз собиралась спросить о том, что рыбалка занимает центральное место в пьесе, но относишь ли ты себя к любителям времяпровождения на природе? Хью: - Я безумно люблю проводить время на природе, но я не фанат рыбалки. Мой сын ее обожает, поэтому я счастлив проводить с ним время. У меня будут небольшие неприятности, потому что я взял его в Монтану в марте сказав «давай порыбачим, это будет поездка отца и сына», но в октябре он поймет, что это было также и исследование для роли. Журналистка: -Рыбалка при помощи искусственной наживки кажется какой-то странной формой постижения Дзена, не так ли? Хью: - Это очень экстраординарная попытка, очень человечная – как взять что-то связанное с настоящим выживанием и сделать это еще сложнее. В этом есть красота; когда ты становишься единым целым с рыбой, понимаешь ее, приманиваешь ее к концу твоей лески. Поймать что-то без реальной наживки действительно прекрасно. Джез использовал это буквально и метафорично в своей пьесе. Это больше о чувствах. Все кто этим занимаются, говоря о том, что их разум полностью очищается, что это сродни медитации. И люди, те, кто это делают, уже не могут отвыкнуть от этого ощущения соединения с природой, и я думаю, это именно то, что пьеса исследует. Журналистка: - Пьеса довольно спокойна сама по себе. Является ли для тебя сложной задачей удерживать постоянный неспешный темп? Хью: - Да. Наверное, я снялся в слишком большом количестве боевиков. Тут нет взрывов - я гарантирую, нет стягивания рубашки – я довольно в этом уверен [Смеется]. Нет, эта пьеса отличается всем, чем только можно. Подобного я не видел уже давно. Буквально с момента начала, вы попадаете в мир, где публика чувствует себя почти некомфортно – слишком он личный, слишком внутренний. Задается вопрос: когда ты находишь кого-то в своей жизни, не пытаешься ли ты просто воссоздать что-то уже потерянное ранее? В пьесе много сюжетных поворотов, но в остроумной, тихой и таинственной манере. Я очень взволнован участвовать в спектакле такого уровня спокойствия, когда ты должен забыть ненадолго о своей жизни и соединиться с пьесой в одно целое. И тот факт, что пьеса будет проходить в театре The Circle (там сцена практически круглая)? Это сделает это еще более интимным. Журналистка: - Да, постановка пройдет в одном из самых маленьких театрах Бродвея… Хью:- Он называется The Circle in the Square. Я должен сказать, что первый спектакль, который я увидел на Бродвее – это были стоячие билеты на Аль Пачино в «Хьюи». Я никогда этого не забуду. Мы пытались попасть туда три дня. Каждое утро они раздавали 8 билетов в десять утра. Первым утром мы пришли в восемь, и очередь уже состояла из 20 человек. Вторым утром мы пришли в семь утра, а на третий день мы с женой пришли в полшестого утра и мы были номерами семь и восемь в очереди. Поэтому мы узнали персонал довольно хорошо. Мы пришли, и как только свет погас, билетер сказал «Есть два свободных места во втором ряду, хотите пересесть?». Я подумал, что это самый лучший день. Это была одноактная пьеса. Мы встали так рано, что жена заснула через десять минут после начала. Аль Пачино был в восьми футах от моей жены, и смотрел прямо на нее. Так что если вы придете и заснете, то знайте, что я это увижу. Но благодаря своему опыту, я вас прощу. Журналистка:- Я вижу, что твоя прическа сейчас весьма экстравагантна [у него безумные усы и козлиная бородка, он лыс для роли своей Черной Бороды в «Пэне»]. Оставишь ее для спектакля? Хью:- Сомневаюсь. Я отправился в Диснейленд с дочкой на ее день рождения, и это было прекрасно, так как никто меня не узнал. Я был на водяных горках, я поднимался туда 5 раз, и одна девочка продолжала смотреть на меня, и подумал, что она меня все-таки узнала. Потом она сказала «Эй, твоя прическа просто отпад. Ты выглядишь как чертов пират». И я такой «Да, я люблю пиратов». И каждый раз я спускался вниз, а делал я это еще раз 20, я слышал «Вперед, пират, вперед!». Это было смешно. Но да, у меня есть чувство, что если ты девушка и ты идешь к удаленной рыболовной хижине безлунной ночью с парнем, у которого лысая голова и борода, ты, вероятно, постараешься убежать в противоположном от него направлении. Перевод Кати Спицыной специально для HughJackMania Источник: vulture.com | |
|
| |
| Всего комментариев: 0 | |