Интервью журналу Плейбой за Декабрь 2008.
перевод: Латона.

PLAYBOY: Почему Голливуд испытывает такие трудности в нахождении нового Тома Круза или Харрисона Форда?

JACKMAN:
Уилл Смит сейчас настолько же большая звезда, какой был когда-то Харрисон Форд. Он смелый, пробует делать разные вещи, и кроме этого выпускает хип-хоп альбомы. Люди, которые работали с ним, говорили мне, что когда он делает презентацию, он работает так много, что эта работа кажется невидимой. У Бреда Питта дела идут чертовски хорошо, как мне кажется. Это сложнее сейчас, чем когда студии создавали и защищали своих звезд. У актеров сейчас больше свободы и довольно часто они сами "стреляют себе в ногу". У прессы сейчас ненасытное желание знать все, и это убивает какую-то часть загадочности, которая была атрибутом звезд прошлого. Даже Харрисону Форду едва ли приходилось делать это на пике карьеры.

PLAYBOY: Вы имеете ввиду в смысле прессы?

JACKMAN: Да, в смысле прессы. Когда Уилл это делает, он знает что он делает, почему он это делает, и он готовится. Это и мой подход. В конце концов ты шоумен. Ты можешь ударяться в политику или какие то еще персональные убеждения, которые у тебя есть, но ты не должен забывать того простого факта, что люди хотят, чтобы ты их развлекал. Не важно, сколько ты за это получаешь, ты все равно остаешься шутом на арене.


PLAYBOY: Круз был на вершине почти 20 лет, прежде чем его карьера пострадала от его признания в принадлежности к Церкви Сайентологии. Вы цензурируете себя, если честность может повредить вашей карьере?

JACKMAN:
Смотрите, я только что рассказал вам, как описался на сцене. Я далеко не самый скрытный человек, возможно к собственному ущербу. Мне много раз говорили пиарщики: "О, ты слишком открыт, ты никогда не станешь кинозвездой." Но, я не хочу так жить. Моя работа состоит в том, чтобы притворяться кем-то другим, и я не хочу делать этого вне работы.

PLAYBOY: Австралия в оригинале должна была сниматься с Расселом Кроу в главной роли, Фонтан с Бредом Питтом, а Люди Икс с Дугреем Скоттом. Как вы относитесь к получению сценариев с чужими отпечатками пальцев на них?

JACKMAN: Никаких проблем. Это, как сказать: "Я никогда не буду играть Гамлета, потому, что Гилгуд играл его 500 раз". Когда люди смотрят фильм, это твоя роль. Может быть я самоуверен, но я не могу проходить кастинг, если я не чувствую, что подхожу на роль на 100%. Я не сравниваю себя с кем-то еще. Рассел был бы другим в Австралии, Бред был бы другим в Фонтане. Я не имею ничего против того, чтобы приходить со скамейки запасных.

PLAYBOY: Люди Икс поднимают тему неприятия отличий. Когда в вашей жизни вы чувствовали себя наиболее отличающимся от всех?

JACKMAN: Около 10 лет, после того как мама ушла. Отец воспитывал нас, но он должен был путешествовать по работе и часто оставлял нас в семьях у друзей. Это было очень необычно, чтобы мать уходила из семьи, и я помню, что люди относились ко мне по-особенному. Я хотел, чтобы у меня была нормальная семья. Я ненавидел это чувство, что мы самые странные в квартале.

PLAYBOY: Журналисты ухватились за историю о том, что ваша мать приняла решение вернуться в Англию, оставив отца растить пятерых детей. Насколько внимание прессы повредило вашим отношениям с ней?

JACKMAN: Мама и я прошли через тяжелый период и выяснили отношения задолго до этого. Я всегда был с ней близок, хотя некоторым людям это сложно понять. Я ранее сделал пару ошибок, говоря о своей семье слишком открыто. Сейчас у нас отличные отношения.

PLAYBOY: Как скоро вам удалось примириться с ее уходом?

JACKMAN: Быстрее, чем моим братьям и сестрам. Хотя и у меня были свои моменты. На каком-то уровне я понимал, что она была не в самом лучшем состоянии в то время, и был сердит на нее намного меньше, чем вы могли бы подумать. Но все равно это было огромное жизненное потрясение. То, что мой отец совершил - невероятно: воспитал пятерых детей практически в одиночку.

PLAYBOY: Как это повлияло на вашу способность доверять женщинам?

JACKMAN: В этом отношении никак. Это сказывается в том, что когда снимаешься в фильме и съемки подходят к концу, некоторым людям сложно закончить все и идти дальше, но не мне. Я сразу перехожу к следующей вещи, и может быть это защита с того времени, когда мама появлялась в моей жизни и снова исчезала. Я научился радоваться, когда она была со мной, и привык к тому , что это не навсегда. На самом деле, это не такое уж плохое качество, потому что ничто в жизни не постоянно, не правда ли?

PLAYBOY: Когда было хуже всего?

JACKMAN: Без сомнения, когда мне было 12-13 лет и мои родители пытались воссоединиться. Это было то, на что я всегда надеялся. Это продолжалось около трех недель, и когда это закончилось неудачей, я помню свое огромное разочарование, тот момент когда ты подросток и зол на весь мир. Это было действительно тяжелое время для меня и у меня были проблемы в школе.

PLAYBOY: Как это повлияло на то, как вы строите собственные отношения с семьей и увязываете их с работой?.

JACKMAN: Моя семья всегда со мной. Деб и я никогда не расстаемся больше, чем на две недели. Это была ее идея, она была в бизнесе гораздо дольше меня, и видела достаточно разрушенных отношений. Вы привыкаете жить отдельно, что прекрасно, когда все идет хорошо. Но в каждом браке есть своя внутренняя борьба, и нужно быть вместе, решать эти проблемы, иначе трещины появляются и растут, и расставание этому не помогает.

PLAYBOY: Особенно когда вы на съемочной площадке?

JACKMAN:
Вы невероятно и необычайно становитесь близки с людьми на съемках. Но мое желание в том, чтобы проводить время с детьми настолько регулярно, насколько это возможно в нашей индустрии. Может быть это результат того, через что я сам прошел. Еще я помню решимость, когда я женился. Это никогда не было: "Давай попробуем и посмотрим, что из этого получится". Мы были намного более решительны, чем большинство. Я видел и испытал на себе альтернативный вариант, и это совсем не весело. Я не защищаю браки без любви, или длящиеся ради детей, но я чувствую себя благословленным в моих отношениях с Деб, безумно любящим, и чувствующим, что все становится только лучше. Мы работаем над тем, чтобы так продолжалось и дальше.

PLAYBOY: Вы усыновили двоих детей, и ваша жена стала активистом в кампании по облегчению процесса усыновления в Австралии. Как все это произошло?

JACKMAN: Мы всегда рассматривали эту возможность, но сначала мы хотели двух своих детей. Мы пытались, долго, и этого не произошло. Это оказалось трудно,... неожиданно. Я женился в 26, и до этого все было о том, как НЕ забеременеть. Моя жена очень целеустремленный человек; она добилась в жизни практически всего, чего хотела, кроме этого...
Я помню, наш врач объяснял нам вероятность успешного ЭКО. Это было 14% при каждой попытке. Я надеюсь, Деб не будет против, если я это расскажу, но это было тяжелое, тяжелое время. Физически, ты через многое проходишь во время ЭКО. Я делал Деб гормональные уколы каждый день. Ты чувствуешь постоянную тревогу. Ты полностью сосредотачиваешься на том, что ты делаешь и в конце концов становишься одержим этим. И у нас было два выкидыша...
Деб была готова пойти на третий круг, но я просто сказал: "Хватит. Давай сделаем перерыв и разведаем, что там насчет усыновления." В тот момент, когда эта возможность стала реальной, вся боль, все желания по поводу рождения своих детей стали таять и полностью исчезли, когда Оскар родился. Аву мы тоже удочерили.

PLAYBOY: Что вы думаете по поводу критической реакции на усыновление Анджелиной Джоли и Мадонной детей в странах третьего мира?

JACKMAN: Эта критика абсолютно безосновательна. Любой, у кого есть дети, знает, что это огромное количество работы, а не поиск дополнительной популярности. Без сомнения, это проискодит от желания, которое должно поощряться, а не осуждаться. Есть места и ситуации, которые кажутся безнадежными для детей, и если есть возможность им помочь, то я не вижу, чем это может быть плохо.

PLAYBOY: Что вы думаете, по поводу знаменитостей, продающих фотографии своих детей глянцевым журналам. Вы бы могли так сделать?

JACKMAN: К счастью, вокруг меня нет такого ажиотажа, так что надеюсь передо мной этот вопрос не встанет. Как родители, вы пытаетесь защитить своих детей, но понятно, что или вы даете им возможность сделать фото легально, или они будут постоянно преследовать вас с детьми. Если деньги, полученные за фотографии идут на благие цели, то это кажется мне наименьшим из зол.

PLAYBOY: Вы понимаете увлечение публики чтением о частной жизни знаменитостей, или фотографиями папарацци снимающих их в наиболее негламурные моменты?


JACKMAN: Я слышал, как люди жалуются, когда их спрашивают, что они едят на завтрак, мол это вторжение в частную жизнь, но общество возводит людей на экране на пьедестал, и люди хотят знать: "Как я могу быть таким как они". Это сложные, комлексные отношения для обеих сторон, но я полностью понимаю их. Никто не идет в актеры, без осознания: "Эй, если я получу то, что я хочу, если я буду успешным, мне придется иметь дело с этим."

PLAYBOY: Как вы себя чувствуете, когда вы на пляже со своей семьей и частные моменты вашей жизни снимает какой-то человек, прячущийся за деревом?

JACKMAN: Это относительно небольшой отвлекающий фактор. Я себя не стесняюсь, но я хочу, чтобы у моих детей было право на частную жизнь. Я говорю папарацци: "Я все понимаю. Я не буду вставать у вас на пути, просто сделайте мне одолжение и не давайте детям знать, что вы их фотографируете. Я не хочу, чтобы они неловко чувствовали себя на пляже. Они еще слишком маленькие. Они не должны знать." И они слушают меня. Они снимают из-за деревьев. Я вижу их, но дети не имеют представления. Я не хочу прятаться от жизни, не хочу, чтобы дети видели, что я становлюсь затворником или чувствовали, что это что-то, чего нужно стесняться. Конечно у меня есть персональные отношения, переживания или опыт, которыми я не буду делиться, но вообщем в моей жизни немного такого, о чем бы я не смог вам рассказать.

PLAYBOY: У вас самого журналистское образование. Вы считаете таблоиды имеют отношение к журнализму?

JACKMAN: Я не думаю, что кто-то из этих журналистов хотел этим заниматься, когда шел в профессию. У нас был обязательный предмет, который назывался "Журналистская этика". Я был большим идеалистом: я думал я буду заниматься журналистскими расследованиями, путешествовать по миру, рассказывать замечательные истории. Но преподаватель сказал: "Вот вам реальность. Первые три или четыре года вы будете делать криминальную хронику, преследовать знаменитостей. Кто-то умер, вы берете интервью у его родителей и просите о фото". Это было для меня довольно большим крушением иллюзий, но в то же время дало мне чувство симпатии. Довольно легко отличить, когда это искренний интерес журналиста, а когда очевидно нелепый персональный вопрос, который его заставили задать. Я обычно сочувствую им, даю им что-нибудь и стараюсь не смущать их.

PLAYBOY: Посмотрите на все эти проблемы с молодыми звездами, такими как Бритни Спирс, Линдси Лохан, Шиа ЛеБуф. Как бы вы справились с известностью в этом возрасте?

JACKMAN: Не уверен, что до 25 лет я смог бы вести себя как человек. В 21, 22 это было "Ву-ху". Я был абсолютно реактивным. Как бы я справился с богатством, неограниченными возможностями, особенно при холостой жизни? Одна из величайших удач моей жизни в том, что я был счастливо женат, когда стал известным. Это должно быть невероятно трудно найти партнера, и доверять ему в такой ситуации. Я абсолютно любим и принимаем за то, кто я есть. У меня это было до того, как пришло все остальное. Когда ты ищешь это, уже будучи знаменитым, как можно быть в этом уверенным? Она со мной из-за меня или из-за стиля жизни, славы, успеха?. Успех и власть самые сильные афродизиаки.